"Папа" Джонни-мнемоника

“Небо над городом напоминало телеэкран, включенный на мертвый канал”, — так начинается “Нейромант” Уильяма Гибсона, самая знаменитая книга современной американской фантастики. Гибсон относится к той группе современных писателей, которых, с полным на то основанием, причисляют к живым классикам. В мировую литературу Гибсон ворвался стремительно. Уже самые первые его рассказы привлекли пристальное внимание, как профессионалов, так и рядовых читателей. А его дебютный роман собрал пышный букет престижных литературных премий и послужил отправной точкой абсолютно нового, революционного направления в научной фантастике, получившего название “киберпанк” (cyberpunk).

Слово “киберпанк” придумал в 1983 году другой американский писатель — Брюс Бетке. А детальную разработку основных принципов нового стиля осуществил другой Брюс — Стерлинг, литератор и критик, ставший впоследствии главным идеологом и пропагандистом киберпанка. Заслуга же Гибсона в том, что именно его перу принадлежат произведения, признанные впоследствии каноническими текстами этого направления. “Джонни-Мнемоник”, “Сожжение Хром” и “Нейромант” — настоящий катехизис для всех поклонников киберпанка.

Любое произведение любого автора, написанное с уклоном в киберпанк, или хотя бы с незначительными его элементами, проверяется дотошными критиками на соответствие или несоответствие канонам, заложенным в книгах Гибсона.

Киберпанк — научная фантастика эпохи компьютерной революции. Он возник одновременно с появлением первых персональных компьютеров. Правда, тогда еще далеко не всем стало ясно, что на свет появилась не просто какая-то новая забавная игрушка, а инструмент, существенно расширяющий возможности человека — новая точка опоры, которая вскоре перевернет мир. Писатели-киберпанки (в первую очередь, Гибсон) увидели и описали в своих произведениях по-настоящему реальный облик близкого будущего, на путь к которому в этот момент решительно свернуло человечество. Должно быть, поэтому их книги вызвали резонанс не столько среди любителей традиционной фантастики, сколько среди весьма широких читательских масс, раньше фантастику особенно не жаловавших. Именно поэтому киберпанк оказал огромное влияние на другие виды искусства, что в итоге привело к формированию новой молодежной контркультуры, практически не связанной с литературой.

Термин для названия нового литературного направления оказался весьма удачным и емким. Первый корень происходит от слова “кибернетика” и подразумевает, что данное направление описывает будущее, в котором человеческая жизнь кардинально изменилась, благодаря высоким технологиям. Глобальные компьютерные сети, регулирующие потоки информации в мировом масштабе. Биологическая инженерия. Принципиально новые виды развлечений. Центральным для киберпанка является понятие “виртуальной реальности” или “киберпространства” — некоего мнимого мира, находящегося внутри компьютерных сетей. Человек может проникать туда при помощи наркотиков или специальных приспособлений.

Второй корень, “панк”, позаимствован из музыкальной терминологии. Панк-рок — одно из самых бунтарских течений в рок-музыке. Применительно к литературе это слово означает, что мир в произведениях киберпанков показывается с точки зрения людей “дна”, изгоев и преступников, причем показывается агрессивно, напористо, с неприятием норм поведения, насаждаемых государственными институтами и истеблишментом.

Если говорить о чисто литературных особенностях киберпанка, можно назвать жесткое триллероподобное построение сюжета, многое перенявшее от “черных детективов” Раймонда Чандлера и Дэшила Хэммета, рубленый стиль изложения, своеобразный язык героев, сконструированный из уличного и молодежного сленга, активное использование слов из других языков, прежде всего японского и русского, ну и, конечно же, современную научно-техническую терминологию. Здесь, впрочем, следует сделать оговорку. Гибсон, когда писал свои первые произведения, с компьютерами был знаком, что называется, только вприглядку. Он впервые сел за компьютер лишь во второй половине восьмидесятых, уже будучи лидером современной фантастики. Да и по сей день Гибсон осуществляет большую часть своей работы не на компьютере, а водя по бумаге ручкой. Термины, которыми он обильно уснащал свои тексты, были им переняты “со слуха” (и зачастую довольно неточно), а то и вовсе придуманы. Но, при всем своем относительно слабом знании технологии этот писатель чутко уловил суть грядущих перемен, дал яркие, запоминающиеся образы для тех явлений, которые тогда, в начале восьмидесятых, не были понятны даже пионерам компьютерных технологий, не говоря уже о простых мальчишках-хакерах. Кстати, термина “хакер” тогда тоже не существовало, именно поэтому Гибсон обычно именует своих героев “компьютерными ковбоями” или “крэкерами”— то есть взломщиками. Образ же “киберпространства”, придуманный Гибсоном, — это огромное и неоспоримое его достижение. Он был первым, кто произнес это слово и наглядно показал, что за ним скрывается. Можно с уверенностью сказать, что сегодня мы в каком-то смысле живем в мире “по Гибсону”.

Родившийся в 1948 году Гибсон был плотью от плоти своего поколения, которое принято называть “рассерженным”, поколения, благодаря которому сформировались многие ценности и взгляды современного общества. Вспомним Америку конца 60-х: рок-музыка, Вудсток, хиппи, ЛСД, выступления студентов против войны во Вьетнаме, лозунг “Любовь вместо войны”. Молодость Гибсона была бурной: в колледже учился неважно, хипповал, бродяжничал, а в 1968 году и вовсе перебрался в Канаду — в город Торонто, где существовала целая община подобных ему молодых американцев, стремившихся закосить от Вьетнама. В 1972 году Гибсон переехал в Ванкувер, где с тех пор живет постоянно, бывая в Штатах лишь наездами. Женился, остепенился, обзавелся детьми. Но, к счастью, сумел не поддаться засасывающей житейской рутине. Его стремление “выйти из замкнутого круга” нашло отражение в литературной деятельности.

Свой первый рассказ, “Осколки голографической совы”, Гибсон напечатал в 1977 году в малотиражном журнале “UnEarth”. Однако для прорыва к массовой аудитории понадобилось несколько лет, до тех пор, когда начинающего автора заметила Эллен Дитлоу, литературный редактор популярного журнала “Омни”. Именно в нем были опубликованы первые по-настоящему киберпанковские рассказы Гибсона — “Джонни-мнемоник” и “Сожжение Хром”. В скором времени редактор Терри Карр, личность в американской фантастике легендарная, предложил ему контракт на дебютный роман. Дальнейшее  — уже история.

“Нейромант” вышел из печати в 1984 году, очень быстро стал бестселлером, оказался в центре внимания критики, а в 85-м был удостоен всех основных премий в области англоязычной фантастики — “Небьюлы” (премия писателей), Хьюго (премия читателей) и Приза Филипа Дика (премия за лучшее издание года в мягкой обложке). Теперь этот роман — бесспорная классика.

Первый успех окрыляет — это несомненно. Однако тот успех, который пришел к Гибсону, который его, единственного из всех писателей “поколения восьмидесятых”, сделал в американском массовом сознании равным колоссам научной фантастики — Азимову, Кларку, Хайнлайну, Брэдбери, — был, пожалуй, слишком велик. От автора, создавшего шедевр, ждут, что все его последующие книги тоже будут шедеврами. Такие ожидания оправдываются редко. Хотя бы потому, что книги, открывающие людям новые горизонты, пишутся не каждый день, год или даже десятилетие. Последующие два романа Гибсона из трилогии “Киберпространство” — “Граф Ноль” (1986) и “Мона Лиза Овердрайв” (1988) — мало чем уступали “Нейроманту”, однако ошеломляющего успеха первой книги они не повторили.
Особо следует сказать о кинематографической деятельности Гибсона. Впервые с миром кино он непосредственно соприкоснулся осенью 1987 года, когда ему позвонил продюсер Дэвид Гилер — один из создателей знаменитого киносериала “Чужой”. После гигантского успеха первых двух фильмов, снятых Ридли Скоттом и Джеймсом Кэмероном, продюсеры попали в патовую ситуацию: третий фильм должен был быть не хуже предыдущих, а свежих идей у них не было. Гибсон дал согласие и за два месяца написал сценарий. Увы, базовая идея, на которой он был построен, продюсеров не устроила — и в результате несколько лет спустя “Чужой 3” был снят по другому сценарию. Гибсон же в это время трудился над экранизацией своего рассказа “Джонни-мнемоник”.

Фильм вышел на экраны в 1995 году. Сценарий написал сам Гибсон. Затем он принимал активное участие в съемках, неизменно высоко отзываясь в прессе о работе режиссера и всей съемочной группы. Первоначальный бюджет картины планировался в пределах полутора-двух миллионов долларов, но затем, когда в главной роли изъявил желание сниматься Киану Ривз, смета выросла до тридцати миллионов. Среди актеров были также Дольф Лунгдрен, Барбара Зукова и популярные музыканты — рэпер Айс-Ти и панк Генри Роллинз.

При написании сценария Гибсон существенно переработал сюжет, придав событиям больший размах, но и, что характерно для Голливуда, гораздо большую легковесность. Можно сказать, что экранизацией одноименного рассказа фильм “Джонни-Мнемоник” является в той же степени, в которой “Сталкер” Тарковского может быть назван киноверсией “Пикника на обочине”: видно, что Гибсон столько раз переделывал сценарий, что от рассказа в фильме остались только отдельные образы и мелкие осколки сюжета.

Несмотря на то что фильм получился очень красивым и необычным, он с треском провалился в прокате. А вот в среде киногурманов приобрел репутацию культового — чего, в принципе, и добивались сценарист с режиссером, всячески избегая штампов, присущих многим современным супербоевикам. В конце концов, “Бегущий по лезвию бритвы” (поставленный по рассказу великого Филипа Дика) в свое время тоже не сделал большой кассы.

В литературной же области в девяностые годы Гибсон продолжал работать спокойно и обстоятельно, выдавая по роману раз в два-три года. Первым из них стал написанный в соавторстве с Брюсом Стерлингом “Дифференциальный исчислитель” (1991) — масштабное амбициозное полотно в жанре альтернативно-исторической фантастики, а если точнее, — в той разновидности этого жанра, которую сами авторы окрестили “паровым панком” (steampunk). Викторианская Англия, XIX век, среди главных героев — Дизраэли, Байрон и другие известные исторические личности. Однако благодаря механическому компьютеру, изобретенному Чарльзом Бэббиджем, компьютерная революция в мире начинается столетием раньше, и судьбы этих людей складываются совсем иначе, чем в реальной истории.

Следующий роман Гибсона, “Виртуальный свет” (1993), по своей манере резко отличался от его ранних книг: если те могли быть названы киберпанковскими, то этот был написан скорее в жанре “киберхиппи”. События романа развиваются в начале XXI века в Сан-Франциско, пострадавшем от сильного землетрясения и разделенного на несколько зон. Главный герой, сотрудник частной охранной фирмы, разыскивает украденные солнцезащитные очки, которые на самом деле являются сверхсекретным устройством для проникновения в мир виртуальной реальности. “Да, теперь я знаю, какие чувства мог испытывать читатель, схвативший новый, еще пахнущий типографской краской роман Раймонда Чандлера...”, — писала в своей рецензии на эту книгу обозреватель журнала “Локус” Фарен Миллер.

Наконец, в сентябре 1996 года вышел в свет роман “Идору”. Это странно звучащее название, образованное из английского и японского слов, может быть переведено как “Певец-идол”. Роман является косвенным продолжением “Виртуального света”: действие его происходит в том же мире, однако главные герои — другие. Основные события романа раскручиваются вокруг очередного “искусственного интеллекта” — звезды шоу-бизнеса, искусственного интеллекта, кумира подростков. По мнению критиков, этот роман более простой и менее закрученный, нежели “киберпространственная” трилогия, однако написан мастерски, ну а уж стиль... только ради неподражаемого гибсоновского стиля его стоит читать и перечитывать.
Предоставим слово самому автору. Вот что Уильям Гибсон думает о научной фантастике вообще и о собственном творчестве в частности (фрагмент выступления 1986 года):
“В научной фантастике всякий, кому меньше шестидесяти, — молодой писатель. О тебе всегда говорят, как о молодом писателе. Со всей этой шумихой, которую вокруг этого поднимают, можно подумать, что это семнадцатилетние юнцы приходят с улицы, смывают лак со своих ирокезов и садятся писать что-нибудь научно-фантастическое.

Большинству из тех, кто сейчас пишет, под сорок. Скверный, пожалуй, возраст. Поскольку нам под сорок, мы первое поколение, которое могло подвергнуться воздействию “Голого завтрака” Берроуза в тринадцатилетнем возрасте. На мой взгляд, это одна из тех особенностей, благодаря которым мы отличаемся от предыдущих поколений. Последняя волна писателей-фантастов — это люди, выросшие на диете, которой до тех пор просто не существовало. На одной и той же неделе можно было по чистой случайности прочесть одновременно и Брэдбери, и Берроуза.
Когда я начинал писать научную фантастику, я вовсе не хотел этого делать. Я очень долго откладывал это, поскольку считал писательство довольно гнусным занятием.

Начав писать, я на самом деле пытался “сбацать” какое-нибудь барахло, которое, как мне казалось, можно пристроить в какой-нибудь журнал. Я листал фантастические журналы и думал, что мне по силам написать один из этих рассказов. Я садился и пытался написать что-то подобное, но у меня ничего не получалось. Наконец от разочарования и горечи я начал писать по-своему. Но те конструкции, которые я создавал, не смог бы выстроить никто из тех, кто пришел в научную фантастику десятью годами ранее”.

Антон Вильгоцкий

Новости партнеров: